Развитие «новых индустриальных стран» - продолжение

Как известно, среди главных целей реформ выделялось оздоровление финансовой системы, преодоление инфляции, а в ряде стран и гиперинфляции. Своего максимума инфляция достигла в 1989 и 1990 гг., когда ее уровень составил 1200%, а в отдельных странах - даже 5000-8000% (Никарагуа, Перу, Аргентина и Бразилия). В этой проблеме сконцентрировались главные беды экономики и общества - ослабление предпринимательской деятельности и мотивации к труду, приоритет быстрой и нередко сомнительной наживы и т. д.

Существенную роль в санации финансовой системы в Чили (1990 г.), Аргентине (1992 г.) и Мексике (1993 г.) сыграла автономизация центральных банков этих стран, придание им независимого по отношению к исполнительной власти статуса. В Аргентине были установлены четкие пределы кредитования центральным банком правительства в части его бюджетных расходов, главной задачей банка стало поддержание национальной валюты как основы финансовой нормализации (установленный в 1991 г. паритет песо и доллара сохраняется и в настоящее время). Годовой уровень инфляции в стране с 1993 г. выражается однозначной цифрой. Реформирование бюджетной системы Перу, укрепление валютной сферы (международные резервные активы в 1994 г. составили сумму в 5 млрд. долларов, крупнейшую в истории страны) позволили снизить уровень инфляции с 7000% в 1990 г. до 20% в 1994 г.

Немалый вклад в обуздание инфляции, увеличение доходной части госбюджета внесли налоговые реформы. Новые налоговые правила предусматривают более простое, равномерное и в то же время дифференцированное налогообложение, что помогло расширить число лиц, уплачивающих налоги, и увеличить суммы платежей. В Аргентине, где количество налогов сократилось с 25 до 5 при среднем уровне обложения в 30%, за 1989-1993 гг. удвоилась численность граждан, вносящих налог на прибыль, а сумма поступлений возросла в полтора раза. Еще существеннее увеличились платежи в счет налога на добавленную стоимость, что в итоге позволило впервые за многие годы сбалансировать бюджет. В Мексике налогами стали облагать прежде всего активы, а не легко скрываемые прибыли. Причем в Аргентине злостным неплательщикам может грозить тюремное заключение.

Переход к реформам и их реализация происходят всюду по-разному и отнюдь не гладко. В Мексике им предшествовала разработка ряда общенациональных и отраслевых планов и программ развития, в результате чего экономическая трансформация протекала в рамках конституции и на основе преемственности. В Боливии преобразования экономики развернулись в ситуации глубокого финансового кризиса, который развивался на фоне серии государственных переворотов. В Уругвае изменение экономической стратегии было предпринято после того, как общество перешло от военного правления к гражданскому.

Проведение приватизации наиболее системно осуществлялось в Чили, Мексике и, возможно, в Аргентине, где передача в частные руки госкомпаний проходила в основном в соответствии с планами, хотя не обошлось и без отдельных нарушений сроков. Однако в Аргентине, Уругвае, Боливии растет беспокойство поспешностью, с которой переходят в частную сферу государственные компании, что не позволяет обеспечить оптимальные для общества и государства условия сделок.

Источником социального недовольства стал переход к частным владельцам тех госкомпаний, которые доказали свою способность работать в рыночном режиме и приносить прибыль. Причем немалое число убыточных госпредприятий становились доходными именно в тот период, когда было объявлено о намерении их приватизировать. Это свидетельствовало о наличии у них существенного рыночного потенциала и об их способности работать эффективно. Активное движение против приватизации подобных компаний развернулось в 90-е гг. в Уругвае и Парагвае. Новый президент Чили объявил главным направлением своей деятельности «модернизацию страны», подчеркнув, что приватизация не должна стать самоцелью, а это означает, что в частные руки следует передавать только нерентабельные предприятия. Приносящие прибыль и стратегически важные для страны отрасли и компании надлежит оставлять под контролем государства.

Как свидетельствует латиноамериканский опыт, сильнейшим тормозом на пути преобразований социально-экономического характера является наличие у той или иной страны крупного внешнего долга. Достигая критической массы (у каждой страны она своя - в зависимости от ее потенциала), он начинает ограничивать свободу действий государства, выбора собственной стратегии развития. Так, приватизация в Парагвае, Боливии, Панаме и ряде других стран началась, по существу, после того, как МВФ поставил в качестве своего условия их кредитования развертывание процесса разгосударствления экономики.

На современном этапе свыше десяти стран региона не в состоянии своевременно уплачивать проценты по внешней задолженности. Этим должникам особенно трудно выстраивать оптимальную (с точки зрения национальных интересов) экономическую политику. Так, относительно медленный ход преобразований в Бразилии, их пробуксовка в Эквадоре были обусловлены в немалой степени наличием крупного внешнего долга.

Проблематична и ситуация в сфере внешней торговли, которая в новой стратегии призвана стать основным двигателем экономического роста. Между тем либерализация внешней торговли привела не только к ее крупному и растущему дефициту (в Аргентине 2,7 млрд. долларов в 1992 г. и 3,4 млрд. долларов в 1993 г.), но и к наплыву на местный рынок товаров, которые теснят национальную продукцию как в сфере промышленности (закрытие ряда металлургических, текстильных и других предприятий в Мексике), так и сельского хозяйства. В Колумбии, Венесуэле, некоторых других странах производство пшеницы, риса, отдельных других культур, которое ранее не только удовлетворяло внутренние потребности, но и обеспечивало экспорт, в нынешних условиях стало сокра-щаться. Суммарный дефицит платежного баланса региона по текущим операциям увеличился с 6 млрд. долларов в 1990 г. до 43 млрд. долларов в 1993 г.

Производство в этих странах, за исключением Чили и Мексики, либо модернизируется слабо (Аргентина, Бразилия), либо не модернизируется совсем, что предопределяет низкую конкурентоспособность экспортных товаров (например, аргентинских и бразильских автомобилей).

Существенную опасность для успеха проводимой экономической трансформации представляют сопряженные с ней социальные издержки. Преобразования в экономике зачастую осуществляются в отрыве от социальной сферы, то есть с нарушением системного подхода к реформированию. Значительный уровень социальной напряженности в Латинской Америке в немалой степени предопределен тем, что в условиях развернувшейся «рыночной революции» из двух моделей развития - европейской с ее определенной заботой о слабых и проигравших и американской, для которой характерны большая конкурентность и жесткость, -была избрана (не без давления извне) последняя. А это означает, что в Латинской Америке, кроме всего прочего, идет смена цивилизационных ценностей, духовных ориентиров, что не может проходить просто и безболезненно.

Современный этап реформирования и его ближайшие перспективы были концептуально оформлены на последних сессиях Экономической комиссии ООН для Латинской Америки и Карибских стран (ЭКЛАК), где экспертами ре-гулярно обобщается региональный опыт развития.

Примечательно, что в последнее время даже эксперты МВФ и МБРР, стремящиеся поддержать в регионе престиж своих рекомендаций и неоднократно подвергавшиеся суровой критике, стали следить за тем, чтобы в стабилизационных программах были представлены социальные аспекты и содержались механизмы «социального выравнивания».

На современном этапе Латинская Америка переживает сложный период комплексных структурных преобразований, для которых характерно нетрадиционное решение экономических, политических, социальных, институциональных и культурных проблем. Для успешного продвижения реформ созданы и определенные политические предпосылки, прежде всего в виде демократических режимов почти во всех странах. Выяснилось, что успехов добились те страны, к руководству в которых пришли не политики традиционного склада, а интеллектуалы, лидеры нового типа, которым удалось добиться национального согласия. Конфронтация, как и шоковая терапия в ее чистом виде (разновидность экономического насилия), хотя и может дать кратковременный эффект, в долгосрочной перспективе таит в себе немало опасностей.

Сегодня по-разному оценивается текущая ситуация в Латинской Америке. Диапазон суждений варьируется от «экономического чуда» и «десятилетия надежд» до «потерянного времени».

Но реальность такова, что стабильный экономический рост, наблюдавшийся в последние годы в странах Латинской Америки, прекратился и грозит перерасти в застой. Падение деловой активности в Бразилии (свыше 40,0% ВВП региона) и Аргентине может привести в 1999 г. (впервые после 1990 г.) к сокращению совокупного валового продукта региона в целом. Это вероятно после того, как темпы его роста упали с 5,0% в 1997 г. до 2,5% в 1998 г. И хотя вызванные финансовым кризисом в Бразилии проблемы оказались менее серьезными, чем предполагалось ранее, ряд факторов в мировой экономике осложняет быстрое оживление хозяйственной жизни латиноамериканских государств.

Среди таких факторов эксперты Института международных финансов («IIF») выделяют сохранение в последние годы на низком уровне мировых цен на сырьевые товары (нефть, медь, кофе и др.), важные для благосостояния стран региона, снижение объемов внешнего финансирования (с 83 млрд. долларов в 1998 г, до 51 млрд. долларов в 1999 г., в том числе прямых иностранных инвестиций - до 39 млрд. долларов против 49 млрд. долларов в 1998 г. и 50 млрд. долларов США в 1997 г.) и сравнительно высокий уровень процентных ставок.

Но по мере роста спроса на заимствованные средства в регионе увеличиваются затраты на обслуживание задолженности, а это порождает сомнения в способности латиноамериканских стран своевременно мобилизовать средства для выравнивания дефицитов платежных балансов по текущим операциям и выплат в счет погашения долгов. И хотя, согласно оценке, в притоке частных капиталов в регион преобладает прямое инвестирование, совокупная внешняя задолженность стран Латинской Америки в 1998 г. повысилась на 9,7% - до 696,5 млрд. долларов США.

Но в целом еще рано подводить окончательные итоги преобразований и хода экономического развития латиноамериканских стран, перед ними стоит немало нерешенных проблем, могут появиться и новые. Однако регион пришел в движение, стал динамичным. В концептуальном плане здесь просматривается отход от крайностей не только протекционизма, но и неолиберализма, движение к центру, золотой середине. Эти тенденции, по-видимому, и ознаменуют вступление Латинской Америки в новое столетие.

Немало сложных проблем стоит и перед развивающимися странами Африки.

Охватившая Африканский континент в первые годы после провозглашения независимости эйфория вскоре сменилась глубоким разочарованием. Надежды на то, что независимость придаст импульс экономическому росту и развитию не оправдались.

В середине 90-х гг. на долю африканского континента, где проживает более 11% населения Земли, приходилось лишь около 5% мирового производства.

Необходимо учитывать, что в геополитическом, экономическом и цивилиза-ционном отношении Африка состоит из двух достаточно различных субрегионов: территории, расположенной к югу от Сахары, и Северной Африки, типологически более близкой Ближнему Востоку. На континенте сосредоточено большинство беднейших государств планеты (32 из 52 стран региона относятся к группе «наименее развитых стран мира») и их положение остается крайне неблагополучным.

Несмотря на значительный приток средств - а доля континента в получении мировой помощи возросла с 17% в 1970 г. до 38% в начале 90-х годов - условия жизни населения Африки неуклонно ухудшаются. Доход на душу населения сокращался в среднем на 1,1% ежегодно с 1982 по 1992 гг. по сравнению со среднегодовым приростом в 0,8% во всей группе развивающихся стран и в 6,4% в восточ-но-азиатском регионе. А общее падение ВВП на душу населения за период 1980-1992 гг., по оценке экспертов, составило 15%. В результате, этот показатель сейчас примерно соответствует уровню конца 60-х годов, то есть Африка - континент, который за предыдущее десятилетие становился не богаче, а беднее.

В интересах преодоления этой тенденции Мировой банк и другие международные экономические организации, а также и Советский Союз, в 60-е годы в качестве спасательного круга выдвинули идею опирающегося на государственный сектор «планированного развития». Когда попытки ее реализации провалились, в 70-е годы были предприняты шаги по внедрению доктрины «основных нужд», или «основных потребностей». Но и эта доктрина не позволила сдвинуть решение задач экономического развития африканских государств с мертвой точки.

Поэтому в 80-е годы Международным валютным фондом предлагалась идея необходимости для стран Африки «структурной корректировки», или политики реформ, направленных на либерализацию хозяйственной деятельности, а также отказа от государственного вмешательства в экономику и всемерного развития рыночных основ хозяйствования и стабилизации финансовой системы.

Если в моделях 60-70-х годов основное внимание уделялось количественным показателям роста, которые зависели от уровня капиталовложений, удельного веса экспорта и импорта в ВВП и т.п., то в рекомендациях МВФ наиболее важными были качественные преобразования в экономике: совершенствование аппарата управления, обеспечение эффективности производства, ограничение роли государства как активного субъекта экономического влияния, развитие рыночных отношений. Ставилась задача резко уменьшить долю государственного сектора в экономике посредством продажи акций государственных предприятий частному сектору и создать условия для перевода экономической деятельности преимущественно на частнопредпринимательскую основу. По замыслам экспертов МВФ, именно на частный сектор была возложена историческая миссия по выводу африканских стран из экономического тупика.

Имея в виду, что в прошлом предоставляемая странам Африки на реализацию конкретных хозяйственных задач внешняя помощь обычно оказывалась неэффективной, а зачастую и просто разворовывалась, МВФ, чтобы предотвратить разбазаривание средств, стал выдвигать более жесткие требования, фактически устанавливая контроль за действиями правительств-должников.

На протяжении ряда лет на Африканском континенте обозначились позитивные сдвиги в области экономики. Так, по данным ЭКА, в 1996 г. ВВП в африканских странах возрос на 2,3% по сравнению с 1995 г. Впервые после 1992 г. был зарегистрирован экономический рост в наиболее отсталых африканских странах. 33 наименее развитых государства континента добились 2 - 4 процентного уровня роста.

Среднестатистические показатели скрывают заметные различия в динамике экономического роста отдельных стран. Ведь по размерам территории, по численности населения, уровню экономического развития и многим другим параметрам африканские государства весьма неоднородны.

Сравнительно более полное представление о реальных масштабах происходящих на континенте сдвигов дает следующая статистика: 8 африканских стран достигли или превысили темпы экономического роста в 6%, в 19-ти странах колебания были в пределах 3 - 6%, в 23 экономический рост находился на отметке 0 - 3%. В трех случаях зафиксированы отрицательные экономические показатели.

Наибольших успехов добились малые страны: Маврикий, Ботсвана, Сей-шельские Острова, Свазиленд, Лесото и некоторые другие. Из числа средних стран можно отметить Гану и Уганду, где произошло определенное улучшение экономического положения. По оценке, темпы роста в Гане могли достичь 4,7%, Кот-д'Ивуар - 4,5; Зимбабве - 4,0; Кении - 3,6; Нигерии - 3,5%.

Примечателен факт, что в 27 африканских странах темпы экономического роста опережали темпы прироста населения. Это свидетельствует о благоприятных возможностях для оздоровления экономики. Позитивные перемены обозначились в горнодобывающей и обрабатывающей отраслях промышленности. Эта тенденция косвенно подтверждается повышением внутреннего спроса и увеличением личного потребления, некоторым расширением использования материальных ресурсов в госсекторе и ростом валовых внутренних капиталовложений.

Специалисты ЭКА делают довольно оптимистичные прогнозы относительно развития экономики африканских стран на ближайшую перспективу. По их оценкам, совокупный ВВП Африки в 1996 г. должен возрасти примерно на 2,9%, что примерно на 0,6% больше по сравнению с предшествовавшим годом. Для более развитого южноафриканского региона прирост оценивался в 7%, для наименее развитых стран — в 1,5%. Эксперты Мирового банка в своих среднесрочных прогнозах еще более оптимистичны и предсказывают, что в 1996-2005 гг. ежегодные темпы прироста ВВП в Африке составят в среднем 3,8%. Имеются также оценки, что на рубеже веков африканские страны в состоянии обеспечить рост ВВП на уровне 5—6% в год. С середины 90-х годов политика приватизации несет в себе потенциал ускорения экономического роста. Но было бы упрощением считать, что осуществление этой политики может стать панацеей от экономической немощи Африки.

Тем не менее характер и темпы экономического роста африканских стран находятся под воздействием ряда сдерживающих факторов, среди которых, помимо негативного влияния расточительного государственного сектора и неразвитой экономической инфраструктуры, следует назвать внутреннюю политическую нестабильность, межгосударсгвенные конфликты, сокращение притока финансовых ресурсов извне, ухудшение условий торговли, затруднение доступа к международным рынкам.

Так, на протяжении десятилетий африканский континент находился в эпицентре бурных политических, военных, этнических и прочих конфликтов, что самым негативным образом отразилось на состоянии и развитии экономики. В отличие от предшествовавших трех десятилетий 90-е годы ознаменовались заметным улучшением политической ситуации. Смена режима в ЮАР благотворно сказалась на обстановке на всем Юге Африки. Мозамбик, Намибия и Ангола перестали быть ареной непримиримой политической борьбы. Наладились отношения между Угандой, Кенией и Танзанией. Предоставлена независимость Эритрее. Однако до полного мира в Африке еще далеко. Некоторые страны ввергнуты в пучину внутренних конфликтов и междоусобиц, нельзя исключить возможности обострения и межгосударственных отношений.

Поскольку экономика африканских государств находится в сильной зависимости от внешних факторов, и прежде всего от торговли с зарубежными странами, ее оздоровление может быть напрямую связано с принятием и осуществлением таких мер, как снижение импортных таможенных тарифов, отмена налогов на экспорт сельскохозяйственной продукции, сокращение налога на корпорации. Высокий уровень корпоративного налога (40% и выше) фактически душит африканских предпринимателей, закрывая им доступ на внешние рынки, и создает питательную среду для коррупции и уклонения от налогов.

Этим можно объяснить высокий уровень сосредоточения производства в так называемом «неформальном» секторе, заведомо выводящем из-под контроля финансовых служб значительные капитальные средства. По данным МВФ, в Кении он составляет 35% от зарегистрированного объема производства, в Танзании — 30-32%, в Гане - 33%, в Нигерии - 27%. А поскольку производство наиболее развито в городах, то там в «неформальном» секторе занято до 60% экономически активного населения.

Следовательно, глубоко продуманная экономическая и торговая политика, реально учитывающая положение африканских стран в международном разделении труда, призвана обеспечивать экспортерам беспрепятственный доступ к средствам производства и их выход на внешний рынок с конкурентоспособной продукцией. А главная цель налоговой политики должна состоять в поощрении развития обрабатывающих отраслей промышленности. Эта политика должна создавать самые благоприятные условия как местным, так и иностранным инвесторам, обладающим как богатым коммерческим и организационным опытом, так и техническими знаниями.

Полученные кредиты привели к росту внешнего долга африканских госу-дарств, который ныне составляет 70% их ВВП и в 2,5 раза превышает поступления от экспорта. По оценкам экспертов, размер государственного долга не должен более чем в 2,5 раза превышать стоимость экспорта страны. Это — рубеж, за которым страна может стать абсолютным банкротом. Ряд африканских государств далеко перешагнул эту грань. У Мозамбика, например, внешний долг в 14 раз больше стоимости экспорта страны.

На современном этапе главными кредиторами африканских государств стали МВФ и Мировой банк. Негативные последствия ситуации в том, что удельный вес названных организаций в обслуживании общего внешнего долга африканских стран растет: в 1980 г. он составлял только 8%, в 1995 г. - почти 40%. Серьезность последствий данной тенденции объясняется тем, что если размеры и сроки платежей прочим кредиторам могут быть по просьбе должников как-то «скорректированы», то задолженность МВФ и Мировому банку, согласно правилам, не должна быть ни отсрочена, ни списана. Но все же Мировой банк пошел на отсрочку выплаты долгов большинству африканских стран на льготных условиях Ассоциации международного развития. А МВФ отсрочил погашение своих краткосрочных займов, предназначенных для реализации программ структурной перестройки.

Понятно, реструктуризация долга и платежей по краткосрочным займам — главный инструмент нажима на африканские страны с целью обеспечения выполнения ими требований двух крупнейших международных финансовых институтов. Следует сделать вывод, что одна из составляющих экономического роста стран континента будет зависеть от пересмотра их займовой политики и создания условий, гарантирующих прибыльность и безопасность частному производительному капиталу — как местному, так и иностранному.

Перспективы выработки и проведения самостоятельной экономической политики в странах Африки ныне напрямую связаны с их обязательствами выполнять рекомендации МВФ и Мирового банка по осуществлению политики «структурной корректировки». Теоретически верные, эти рекомендации однако во многих случаях обречены на неудачу, поскольку не учитывают специфические особенности каждой отдельно взятой страны. Международные советники, как правило, требуют, чтобы их рекомендации были выполнены в чрезвычайно сжатые сроки.

Проблема состоит в том, что эксперты международных организаций еще не до конца уяснили, что ни одна модель экономического развития, хорошо себя зарекомендовавшая в условиях той или иной страны, не может быть полностью перенесена в совершенно иные исторические, социально-политические и экономические условия. Отсюда множество провалов и неосуществленных рекомендаций.

Проанализировав ход реформ, Африканский банк развития в 1995 г. призвал пересмотреть программы структурных преобразований по предложениям МВФ. Поспешная либерализация финансовой сферы может не укрепить, а наоборот - дестабилизировать и без того неустойчивую экономику африканских стран. Понятно, что если в прошлом чрезмерное государственное регулирование сковывало экономику, то теперь резкое сокращение участия государства в хозяйственной жизни может привести к неуправляемости процессов реформирования экономики.

Ныне африканские страны пока еще находятся на стадии апробации различных моделей экономического развития, которые построены на трех «китах»: разгосударствление собственности, либерализация хозяйственной деятельности и стабилизация финансовой сферы. При этом более заметных результатов они добились только в достижении количественных показателей приватизации, которая, по существу, означает лишь смену собственности и вовсе не обязательно влечет за собой качественные изменения в экономике.

Не довольствуясь западными рецептами, африканские страны чаще изучают опыт новых индустриальных стран Азии, где правительственные структуры и верно выбранные критерии научно-технического прогресса сыграли решающую роль в ускорении экономического развития. Опыт некоторых из них (Республика Корея, Малайзия, Сингапур, Таиланд) весьма притягателен для ряда стран Африки.

Так, африканских лидеров устраивают существующие в азиатских странах авторитарно-командные формы правления, которые, по их мнению, согласуются с африканскими ценностями. Наметившийся в 80-е годы в Африке переход от авторитарных методов правления к демократическим так и не получил развития.

Среди множества факторов, отличающих НИС ЮВА от африканских госу-дарств, можно назвать такие, как наличие в последних более высоких торговых барьеров, чрезмерно больших налоговых ставок (40% и выше против 20-30% в ЮВА), более низкой нормы сбережений, неразвитость внутреннего рынка, сильная зависимость от экспорта сырьевых товаров и колебаний цен на них на мировом рынке, ограниченный доступ к портам (из 53 стран Африки 15 государств не имеют выхода к морю, то есть относятся к замкнутым территориям).

Далее, если в азиатских странах частный сектор стал аккумулятором капитала, то Африка, где частное предпринимательство не развито, а значительная часть национального дохода незаконно присваивается правящей элитой, стала примером бегства капиталов за рубеж. По оценкам, за период с 1985 г. по 1995 г. сумма капиталов, покинувших только страны Тропической Африки, составляет примерно 15 млрд. долларов США.

Кроме того, модернизация сельского хозяйства в ЮВА происходила при относительно развитой инфраструктуре и развитых рыночных отношениях, чего в странах Тропической Африки пока еще нет.

Наконец, в азиатских НИС решающее значение имел выбор стратегии индустриализации, нацеленной на использование передовых технологий для расширения экспорта промышленных товаров. Африканские же страны, приняв в соответствии с Лагосским планом действий концепцию «коллективной опоры на собственные силы», в той или иной степени изолировали себя от активного внедрения на мировой промышленный рынок. В них по-прежнему ставка делается на увеличение производства и соответственно экспорта сельскохозяйственных и сырьевых товаров.

Такая стратегия, ориентирующаяся на количественные, а не качественные показатели, идет вразрез с общими тенденциями мировой торговли, в которой все большую долю занимают промышленные изделия с высокой добавленной стоимостью. В итоге доля Африки в международной торговле не только не растет, но и имеет тенденцию к снижению: с 5% в 1980 г. до 2,2% в 1995 г. Помимо всего прочего, резкие колебания цен на вывозимое африканскими странами сы-рье создают ситуацию неопределенности и всевозрастающей зависимости от мировых потребителей сырья, что, в свою очередь, дополнительно дестабилизирует экономику.

Но при нынешних темпах развития обрабатывающей промышленности азиатские «тигры» вскоре исчерпают собственные природные ресурсы. Их интерес к богатствам Африки может обернуться форсированным вливанием инвестиций и резким увеличением экспорта в регион, в результате чего азиатские капиталы будут претендовать на открытие новой эры в экономическом развитии Африканского континента.

В 1989 г. ряд африканских стран вместе с наиболее развитыми странами Азии и Латинской Америки образовали «Группу 15» с целью расширить торгово-экономическое сотрудничество между ее участниками и установить постоянный диалог с мировыми державами. Из африканских стран в «Группу 15» вошли Алжир, Египет, Зимбабве, Нигерия и Сенегал.

Сознавая, что нынешняя сырьевая ориентация промышленного производства и внешней торговли не дает никаких шансов на равноправную интеграцию в мировое хозяйство, представители африканских государств 23 октября 1996 г. приняли решение о создании Союза за индустриализацию Африки. Его цель — содействие промышленному развитию африканских государств, повышению конкурентоспособности их промышленной продукции на международном рынке, поощрение в регионе партнерских отношений в сфере промышленного производства, а также привлечение мирового сообщества к участию в индустриализации Африки и оказанию ей помощи.

Все это, конечно, не означает, что наконец-то найдено решение экономических проблем континента. Это лишь свидетельствует об активизации поисков адекватной стратегии экономического развития, которая в большей степени отвечала бы национальным интересам африканских стран и открывала бы новые пути и резервы преодоления ими экономических трудностей.