М. Вебер видел в процессе повсеместной, всеохватывающей рационализации судьбу не только европейской, но и мировой цивилизации. Продолжая логику своей концепции типов господства, в которой легальный тип господства основан исключительно на формальной рациональности, Вебер обратился к изучению общих принципов управления организациями.
Итогом его анализа стала теория
рациональной бюрократии. «Идеальный тип» рациональной бюрократии, по
Веберу, выглядит следующим образом.
Аппарат (штаб) управления состоит из отдельных чиновников, которые:
• лично свободны и подчиняются только служебному долгу;
•
имеют устойчивую служебную иерархию (каждый подчиняется вышестоящему и
несет ответственность как за свои действия, так и за действия своих
подчиненных);
• имеют твердо определенную компетенцию, которая регламентируется системой предписаний;
• работают в силу контракта, следовательно, принципиально на основе свободного выбора;
• вознаграждаются постоянным денежным содержанием (окладом);
• рассматривают свою службу как единственную или главную профессию;
•
предвидят свою карьеру: повышение происходит или в соответствии со
старшинством по службе или в соответствии со способностями, независимо
от суждения начальника;
• работают в полном отрыве от средств управления без присвоения служебных мест;
• подчиняются единой строгой служебной дисциплине и контролю;
• лояльны к своей организации.
Главное в этой схеме – идея достижения максимального упорядочивающего эффекта за счет предельной формализации и нормативного закрепления структуры и функций чиновников, а также четкой специализации персонала. Переход к специализированному труду делает его более продуктивным.
Идеальный бюрократ на своем рабочем месте – не человек, а скорее носитель определенных должностных обязанностей. Четкая регламентация делает поведение работников и всей организации предсказуемым.
Рационализм веберовской теории полностью соответствовал по духу господствовавшей в общественном сознании того времени концепции рационального «экономического человека». Эта концепция вытекает из уровня экономического и социального развития общества конца XIX – начала ХХ в. и характеризует роль и место человека-работника в крупном промышленном производстве как придатка машин и механизмов.
